[InuTaisho]

Кидо Коин в ненатуральную величину

Правительство начало строить новый форт в Канагава. Самураям Тоса, Чошу и еще нескольких кланов был запрещен вход на строительную площадку. Г-н Кидо, тогда еще г-н Кацура, естественно, не мог этого вынести и, верный девизу "пойти, разузнать, и разнюхать", переоделся простолюдином и нанялся чернорабочим на строительство. Проработал там два месяца, разъяснил форт и уволился. На вопрос, не было ли ему сложно изображать землекопа, ответил: "Было тяжело. Они очень бестолково ведут строительство. Я тратил все свои силы на то, чтобы не вмешаться."

----------------------------------------------------

На дворе весна 69. Гражданская война на исходе. Кидо приезжает в Ямагучи и просит аудиенции у дайме Чошу, Мори. И заявляет ему, что феодальная система - это бочка с порохом, на которую поставили масляный светильник. Взрыв - только вопрос времени, и когда он произойдет, все, за что уже пролито столько крови, пойдет к тэнгу под хвост. Для того, чтобы осуществить необходимые реформы, страна должна быть единой. В том числе и административно. А потому, по мнению скромного слуги его светлости, даймё должны передать власть над своими провинциями императору.
Мори подумал-подумал, да и сказал "Ладно. До сих пор ты не ошибался, так и теперь поступай, как знаешь."
Кидо горячо поблагодарил даймё и вышел, но тут Мори окликнул и вернул его.
"Я уже дал тебе согласие,- сказал Мори,- но самураи нашего хана и наших союзников еще пьяны успехом и могут возмутиться. Ты должен быть осторожен, чтобы не погубить себя. Потому подожди благоприятного момента."
Кидо еще раз поблагодарил и убыл. Из Ямагучи он приехал прямо в Токио, нашел Окубо и изложил ему план, добавив, что Мори уже дал согласие. Ну а как мог даймё Сацума оказаться менее щедрым и благородным, чем его давний соперник?.. И в мае Кидо, Окубо и Сайго, фактически контролировавшие все дееспособные воинские части страны (не считая севера), предложили съехавшимся на первое заседание ассамблеи даймё продемонстрировать свою любовь к отечеству. Даймё подумали-подумали и решили, что лучше быть живыми патриотами.
Где-то через месяц, Мори, теперь уже не даймё, а губернатор своей провинции, поинтересовался у Кидо, почему тот не последовал его совету.
"Но я ему последовал, Мори-сама.- ответил Кидо.- Проект прошел, все живы - значит момент был благоприятный."

В 1877 году, когда окончательно было решено взяться за Формозу (Тайвань) и присоединить ее к Японии, Кидо Коин ушел в отставку. Ушел с треском и грохотом, потому что считал экспансионизм чрезвычайно "дорогим" в перспективе способом решать внутренние проблемы.
На следующий день, выйдя на прогулку, Кидо обнаружил, что сделался каким-то, вероятно, очень древним персонажем фольклора, потому что даже у тысячелетней лисицы хвостов всего девять - а у него было явно больше.
Кидо пожал плечами и сделал то, что делал всегда, когда обнаруживал, что посторонних наблюдателей слишком много. А именно - исчез.
Ищут пожарные, ищет милиция, да кто-только не ищет, а вторые сутки бывшее не то четвертое, не то третье лицо в государстве пребывает в нетях. И все остальные лица начинают слегка нервничать, потому что, что такое Кидо, работающий против режима, все знают по опыту.
На третий день Кидо обнаружился у себя дома. Приказал коляску и поехал к Окубо. И сказал ему примерно следующее:
- Я, наверное, мог бы изменить соотношение голосов в свою пользу, так или иначе. Но тогда получилось бы, что мы зря воевали. Я ничего не стану делать. Но вы совершаете ошибку.
И на этом ушел.
А те два дня, как выяснилось впоследствии, Кидо провел в веселом квартале. С женой.


И еще к вопросу о торговой чести

Поскольку у правительства Республики Эцу было очень плохо с наличностью, оно обложило жителей острова налогом, а также взяло большой займ у купцов города Хакодатэ.
По рассказам, примерно за неделю до того, как правительственные войска начали массовое наступление, Хиджиката Тошидзо вызвал к себе держателей займа и вернул им деньги, с объяснением, что если Республика устоит, она выпишет новый займ, а если нет – зачем ей деньги?
Неизвестно, в какой мере этим рассказам можно верить, но есть два косвенных обстоятельства:
1. Республика и деятели республики были - и до, и после -чрезвычайно популярны среди местного населения – за вычетом представителей старых самурайских кланов, конечно.
2. Первый кенотаф Хиджикаты построили именно купцы из Хакодатэ. Некто Яматоя Томоджиро, высокопоставленный служащий торгового дома Кунойкэ, прослышав о смерти главкома, обратился к коллегам и они поставили могильный камень на территории храма Сёмёджи.


Развлечения в средневековом стиле.

Серизава Камо, как известно, славился не только за своё мастерство с мечом и тессеном(стальным веером), но и за прескверный характер, включающий в себя драки, выпивку, бордели, бессмысленные убийства и тому подобное, список сей весьма длинен и занимателен. Не стеснялся он и использовать своё служебное положение в качестве рычага для угроз и вымогательств. И, кроме всего прочего, был он настоящий пироман.

Взять, например, самый первый конфликт между Серизавой и Кондо.
Это произошло ещё тогда, когда Рошигуми только-только была сформирована. На третий пути из Эдо Кондо, тогда ещё простой член 6го отряда, вместе с Икедой Токутаро(подручным и телохранителем Киёкавы) обустраивал членов новоявленной группировки на ночлег в городке Хоншо. Предполагалось, что Кондо с Икедой уедут вперёд и заранее всех расквартируют. Однако, когда Рошигуми прибыли на место в полном составе, выяснилось, что места для Серизавы не оказалось, так как Кондо "случайно" забыл его. Разумеется, Кондо и Икеда немедленно принялись извиняться, но Серизава не обратил на эти извинения ни малейшего внимания. Предложения немедленно заняться его ночлегом он тоже отверг, заявив, что "Не стоит беспокоиться. Я прекрасно обойдусь без крыши над головой. Я просто наберу дров и погреюсь ночью у костра. Вы главне не удивляйтесь, если костёр будет больше обычного"
И вот, вскорости после захода солнца, Серизава собрал все дрова, которые мог найти, и запалил костёр в лучших пионерских традициях. В самом центре постоялого двора. Искры от костра долетали не только до всех без исключения домов постоялого двора, но и до десятка соседних домов. Добрых полгорода вместо того, чтобы спокойно спать, сидели на крышах своих домов с вёдрами воды в руках, ежесекундно опасаясь глобального пожара. Разбуженный творящимся светопредставлением, местный представитель властей прибежал к месту действия и потребовал немедленно прекратить безобразия. Серизава, недолго думая, отправил того в нок-аут своим железным веером. В конце концов Кондо, извиняясь и унижаясь, уговорил Серизаву притушить огонь, чтобы все смогли поспать.
Говорят, после этого случая и появилась у выходцев из Шиэйкана некоторая неприязнь к Серизаве Камо.


О некоторых особенностях применения артиллерии.

Как известно, в арсенале Рошигуми значилось одно артиллерийское орудие(деревянная пушка, насколько известно). Неизвестно доподлинно, на чьём попечении она была официально, но известно доподлинно, что пользовался ей в основном Серизава Камо со своими приспешниками, и отнюдь не во славу сёгуна. Вид группы пьяных лиц самурайской наружности с пушкой на прицепе был довольно обычным в окрестностях деревушки Мибу.
Обычная картина действий Серизавы была примерно такова: К таверне/борделю/магазину/бане и прочим объектам интереса выходцев из Синто Мунен Рю(вполне оправдывавших название своей фехтовальной школы, означающее дословно "Синто не нужно", т.е. попросту говоря "Безбожники") подкатывалась заряженная пушка, возле которой оставались прохлаждаться пара человек, а Серизава, часто с Нимии(ни в чём не отстававшего от своего учителя), направлялись к владельцу заведения и предъявляли требования разной степени нелепости.
Обычно люди предпочитали не связываться. Максимум - пытались выторговать менее разорительные условия. Однако как-то один владелец какой-то лавки наотрез отказался выполнить их требования, уж больно они были абсурдными. Серизава с Нимии разозлились и ушли, предварительно выпалив по лавке из орудия. А магазинчик сгорел дотла.

Последняя капля

А последней каплей, переполнившей чашу терпения Мацудайры, послужил следующий инцидент.
В июне 63го года в окрестностях Киото начала разбойничать некая группировка Тенчугуми(оно самое, "Божественное Возмездие"), задавшаяся в качестве цели ни много ни мало государственным переворотом. Это была одна из тех многочисленных группировок ронинов, проникшихся идеей "Сонно Джои". Но на перевороты, как известно, требуется немало денежных вложений, так что занимались Тенчугуми в основном тем, что под эгидой "Возрождения Императора и так далее" грабили торговцев, работающих с иностранцами.
И вот одной из жертв разбойных набегов Тенчугуми стал магазинчик Ямато, торговавший тканями. Его владелец, Ямато Шобе, до смерти перепугался за сохранность как своего кошелька, так и своей шкуры, и обратился к благодетельному Защитнику Киото, князю Мацудайре Катамори. Мацудайра в ответ на просьбу выслал Рошигуми. И в то же время, видать, для надёжности, Шобе заплатил также за защиту 10,000 рё (хотя тут, скорее всего, история ошиблась на пару ноликов, так как на эту сумму он вполне мог купить себе маленькую личную армию) члену семьи Дайго (приблежённому к императору). Когда об этом узнал Серизава, он среагировал обычным образом - пришёл в ярость, и в тот же вечер уже стоял напротив магазинчика Ямато с заряженной пушкой и шестью молодцами за спиной. Там он во весь голос поинтересовался, почему это Шобе заплатил столько денег другим, не дав в то же время ни одного рё ему. Привратник с белым от страха лицом попытался было возразить, что Шобе не было дома. Но Серизава знал, что это не так, и приказал атаковать дом с помощью орудия.
На этот раз это был уже не один выстрел "на устрашение", а полномасштабная атака. Орудие стреляло и стреляло, снося и дом, и магазин, и все хозяйственные пристройки, а Серизава в это время стоя на крыше дома напротив, направляя атаку своим железным веером и весело хохоча. Продолжалось это веселье всю ночь (интересно, сколько ж снарядов они туда притащили), и первые лучи солнца осветили уже догорающие руины на том месте, где раньше стоял магазин Ямато.
Наутро, сожгя всё, что там можно было сжечь, Серизава удалился с черезвычайно довольным видом.


И опять глубокое взаимное неумение

Сражение при Тоба-Фушими произошло потому, что почти все хотели, как лучше. К числу желающих, как лучше, относились: императорская партия, бывший сёгун Хитоцубаши Кейки, дайме Айзу и Кувана, а также, естественно, Сайго Такамори с компанией. Единственными, кто не хотел, как лучше, были Отори Кэйске и г-н Кондо с заместителем - но естественно, влияния на события зложелатели не имели.
А вышло так. У нового имперского правительства было очень туго с деньгами. А у клана Токугава, наоборот, хорошо. И это положение императорская партия находила крайне несправедливым. И неправильным. И очень хотела этими ресурсами воспользоваться. И было вполне понятно, что Кейки по целому ряду причин готов предоставить микадо эти фонды - если получит слово в том, как они будут использоваться.
А потому к Кейки в Осаку отправились даймё Эчизена и Овари с официальным предложением стать одним из советников императора. Стороны пришли к соглашению, но после того, как высокопоставленные послы убыли, Мацудайра Катамори сказал, что императору верить можно, а вот этим двоим - никак. А потому в столицу ехать надо, но следует взять с собой войска. Надо сказать, основания для столь дурного мнения у даймё Айзу были, и серьезные. Поэтому с ним никто не спорил. Только г-н Кондо вежливо посоветовал, мол, если уж брать, то только пехоту собственно клана Токугава (неплохо переобученную французами), ну и какие-нибудь вспомогательные части. Шинсен, например. И тревоги у противной стороны не вызовет, и отбиться, в случае чего, будет чем. Но как же даймё могут допустить, чтобы глава клана отправлялся на такую встречу без верных вассалов... Поэтому пошли всей толпой. По _двум_ дорогам. Тоба-кайдо и Фушими-кайдо. Откуда, собственно, и название сражения. Надо сказать, что такой способ передвижения вызвал некоторое недоумение уже у Отори - но его соображения также были отметены как несущественные. Ведь две дороги - это _два_ авангарда. И куда меньше необходимости делить почетные позиции.
Авангард номер один прибыл в Тоба и обнаружил, что дорога перегорожена. Представители даймё отправились на переговоры, объяснили что глава клана Токугава следует в Киото по приглашению императора... И получили ответ, что ни про какие переговоры никто не слышал, а уж про конвой такого размера - так и вовсе. Рогатки, конечно, никто не убрал. Парламентеры вернулись к своим и авангард начал перестраиваться, в твердом намерении очистить дорогу. Поскольку перестраивался он в полном виду противника... В общем, командир заслона решил, что доказательства враждебных намерений налицо - и открыл артиллерийский огонь, предварительно послав за подкреплениями.
Сайго Такамори, не веривший в успех переговоров и ждавший от противной стороны всяческого вероломства, получив донесение окончательно уверился, что все вышло, как он и думал, и поднял войска.
Дальнейшее можно описать при помощи старого выражения "война в Крыму..." За войсками Токугава было численное преимущество. Практически полностью съеденное тем обстоятельством, что оные войска были растянуты колоннами по двум дорогам с речкой между ними.
Со связью творилось нечто поразительное. Командиры соединений действовали, как тэнгу на душу положит. Попытки Кондо (он находился как раз при том, что должно было быть штабом, незадолго до того получил пулю в плечо - посмертный подарок от Ито Кашитаро, и сдал активное командование Хиджикате) организовать некое подобие управления раз за разом разбивались о его статус.
Был момент, когда войска хана Айзу пытались атаковать артиллерию Сацума сомкнутым пешим строем - и Хиджиката положил едва не четверть соединения, вытаскивая их. Вот там погиб Иноуэ Гэндзабуро, командир шестой, один из старых членов додзё Шиэйкан. Кто-то из участников запомнил, а потом записал, как Хиджиката кричал на командующего войсками Айзу "Что еще должно произойти, чтобы вы поняли, что время меча и копья ПРОШЛО!"
От полного и немедленного поражения войска Токугава спасло то, что с логикой и координацией действий у их противников дела обстояли немногим лучше. Сражение три дня качалось из стороны в сторону, но наконец начало сказываться численное превосходство, да и войска Айзу пришли в себя, реорганизовались (кто бы мог подумать) и к 30 января (последнему дню боя) уже дважды отбрасывали сацумцев с позиций.
Впрочем, исход сражения определило не мастерство или отсутствие такового, а предательство. В решающий момент артиллерия хана Цу, пришедшая с Токугава, открыла огонь по своим. Даймё Цу, Тодо Идзуми-но-Ками (между прочим, сводный брат Тодо Хэйске, командира восьмой в Шинсене) все это время вел переговоры с имперским командованием и они, наконец, сошлись в цене.
Дальше в рядах Токугава началась паника, которой и воспользовался Сайго. Воспользовался не так основательно, как хотелось бы, потому что левый фланг Токугава, внезапно обнаруживший, что стал арьергардом, _не_ запаниковал, не стал стоять насмерть на месте, а ударил в бок наступающим сацумцам. Очнись к тому времени еще кто-то... Но армия Токугава катилась назад. Шинсен и примкнувшие к ним самураи других соединений пробились к реке, переправились и ушли. Потери личного состава - до двух третей. Из офицеров в тот день погиб еще Ямадзаки Сусуму - начальник разведки. Был ранен, лодка перевернулась и он не выплыл.
Хитоцубаши Кейки узнал о разгроме едва ли не 12 часов спустя - гонцы не добрались по забитым дорогам.


Вестерн

Сан-Франциско, 1872 год. В ресторане на набережной сидит азиат в европейском костюме и ест бифштекс. Его бы, может, туда не пустили, но он - член дипломатической миссии, и местные предрассудки его не касаются. А вот второго азиата в странной рубахе и еще более странных широких штанах они коснулись бы - если бы он им дал на то хоть какое-то время. А так он просто вломился под тент и брякнул на стол перед дипломатом длинный меч. И представился.
Фамилии было достаточно. Вице-посол Кидо Коин ее прекрасно помнил. У него вообще была отменная память на людей. А с родней этого молодого человека вышла маленькая неприятность, когда Кидо и Такасуги брали власть в Чошу. Маленькая неприятность, зато перманентная. Так что у молодого человека были все основания гнаться за Кидо не то что до Америки, а до царства Эммы. И бить первым. Но мститель был человеком вежливым. И романтическим. И хотел, чтобы все было правильно. Он даже, зная, что Кидо не носит оружия, второй меч приволок - для равного боя.
- Юноша,- сказал Кидо (хотя сам в этом возрасте уже был главой фехтовальной школы, старшим самураем хана и заговорщиком),- между нами не может быть равного боя. Да и война окончена. У вас вся жизнь впереди, не тратьте ее на мертвое.
Ну и на повторное требование взять меч ответил вежливым отказом.
Поняв, что совсем правильно не получится, молодой человек выхватил свой меч и с криком ринулся на врага. Меч вонзился в пол. А молодой человек рухнул рядом, потому что - тут очевидцы разошлись в показаниях - не то в горле, не то между соответствующими ребрами у него торчал нож для бифштекса.
К дипломату ни у кого не было особенных вопросов - чистый случай самообороны.
- Не знаю,- сказал Кидо,- мог ли я остановить его иначе. Он не отказался бы от своего намерения, а у меня довольно жесткое расписание.